Но существовали еще две возможности. Может быть, ее бесценный Сесил или кто-нибудь другой, кто не желал воцарения Дадли после женитьбы на королеве, устроил эту смерть, хорошо понимая, какую волну подозрений она вызовет. Или сама бедняга Эми в отместку за то, что Елизавета украла любовь ее мужа, узнав заключение доктора, бросилась с лестницы, зная, что ее кончина не оставит шансов на брак Роберта и Елизаветы.

Разве не могла Эми, которая когда-то так страстно любила Роберта Дадли, однажды его так же сильно возненавидеть? Так ли все было на самом деле? — размышляла королева. О, если бы только Эми умерла своей смертью! Как часто Елизавета винила себя. Но как это несправедливо. И, стремясь отвлечься от мучившей ее темы, королева снова посмотрела на графиню Линмутскую.

Придется разрешить Скай ехать в Девон, решила она, но вокруг так мало женщин, которые меня забавляют. Через неделю-другую, подумала она.

Королева заметила, какой неотразимой была сегодня графиня Линмутская. Ее округлившийся живот прятался под темно-красным шелковым платьем с низким вырезом, открывающим грудь. Некоторую скромность ему придавали кружева на воротнике. Такие же кружева украшали рукава. Темные волосы Скай собрала в тугой узел на затылке над изящной шеей и упрятала в тонкую золотую сетку. Двойное жемчужное ожерелье служило предметом зависти всех женщин, включая саму королеву.

Графиня Линмутская не присоединилась к танцующим, а осталась подле королевы и с удовольствием следила за придворными. Королева любила танцевать и не могла усидеть на месте. Лорд Дадли, когда не был партнером Елизаветы, стоял за ее стулом. Однажды его рука коснулась обнаженного плеча Скай. Та похолодела, а вельможа тихо рассмеялся.

— Я слышал, Саутвуд без ума от вашей прелестной кожи. — Длинные изящные пальцы лорда Дадли двинулись к ее груди, и он слегка погладил ее. — Вижу, он прав, — дерзко заключил придворный и убрал руку.

— Вы играете в опасную игру, милорд, — разъяренно проговорила Скай и посмотрела на фаворита королевы, не скрывая презрения.

Он был достаточно привлекательным мужчиной для тех, кому нравился его тип. Высокий, изящно сложенный, он одевался по последней моде. Продолговатое аристократическое лицо, ухоженные руки — затмить Дадли было нелегко, даже среди разряженных придворных. Но у лорда был один недостаток, будто натура, задумав его таким безукоризненным, решила не давать смертному всего. Его светлые усы, коротко постриженная бородка и волосы казались слишком редкими.

Он никогда не смотрел собеседнику в глаза. Зато речь его была груба и прямолинейна.

— Дорогая, мне доставляет удовольствие игра, которую я затеял, и я ее выиграю, — отрывисто бросил он. В глазах светилась издевка. — Вы хотите дать мне пощечину, леди Саутвуд? Но вряд ли вам удастся ударить по лицу своего короля…

— Вы еще не король, лорд Дадли!

Его прямота поразила Скай.

— Но я им буду, дорогая. Не беспокойтесь, буду! Бесс необходимо выйти замуж и родить наследника престола. Совет предпочтет доброго англичанина какому-нибудь жеманному иностранцу. Не хотите стать королевской любовницей, дорогая?

— Вы несносны! — В ярости Скай попыталась подняться. — И вы дерзки, — наконец ей это удалось, и она пошла прочь, стараясь сохранить достоинство. Найдя свободный стул в комнате, где играли в карты, она заняла его и присоединилась к игре. Она была взбешена и играла напористо и сосредоточенно.

Скай никогда не нравился Роберт Дадли. Она считала его заносчивым и до мозга костей себялюбивым. Получив доступ в покои королевы, он заходил к ней когда ему заблагорассудится, особенно когда дамы были не одеты. Тогда он смотрел вовсю, а если одурманенная любовью королева отворачивалась, то вовсю орудовал и руками. Скай поразило, что он мог заигрывать с женщиной в ее положении. Она молила, чтобы Елизавета не взяла его в мужья. Скай улыбнулась. Молодая королева была умнее, чем полагали многие вокруг. Только бы любовь не затмила ее разум.

Гора золотых быстро росла перед Скай. Наконец де Гренвилл наклонился к ней и спросил:

— Позвольте сопровождать вас к ужину?

Ее гнев успел остыть. Она лучезарно улыбнулась ему и сложила выигрыш в кошелек, висящий у пояса, потом извинилась и, к облегчению остальных игроков, вышла из игры.

— Де Гренвилл, я умираю с голоду! — воскликнула она. — А где Саутвуд?

— С королевой. У меня новости от Робби.

— Скажи скорее, Дикон. С ним все в порядке?

— Его торговая флотилия обогнула мыс Горн и оказалась в Индийском океане. Корабли в порядке, и он тоже. От него есть письмо, я принесу его завтра.

Они пришли в столовую, где им открылось зрелище жующих и болтающих людей.

— Я хочу только колчестерских устриц, — объявила Скай, накладывая себе полную тарелку.

— Беременные женщины всегда ужасно капризны, — пошутил де Гренвилл.

— А откуда вы-то об этом знаете, Дикон? — отшутилась она. — Как только ваша бедная жена выказывает признаки беременности, вы сразу же отправляете ее в Девон.

— Для ее же пользы, Скай. И, конечно, для пользы ребенка, — благочестиво заметил он.

— Чушь! Это для того, чтобы свободно гулять в лучшем борделе Лондона и не мучиться угрызениями совести. — Скай рассмеялась, подцепила устрицу и проглотила ее целиком.

Де Гренвилл покраснел:

— Для женщины вы слишком прямолинейны, — пробормотал он. — И невероятно красивы для леди, которая вот-вот должна родить.

— А если бы я не была беременна, вы бы постарались уложить меня в постель, Дикон?

— Побойтесь Бога, Скай! — запротестовал де Гренвилл.

— Я просто спрашиваю, Дикон. Я люблю Джеффри и хочу, чтобы вы остались его другом. И мне было бы неприятно постоянно от вас отбиваться. Красота вовсе не означает распущенность. Вы знаете об этом?

— Что я, самоубийца, заигрывать с женой Джеффри Саутвуда, — проворчал де Гренвилл. — Мне будет легче жить, если я стану думать о вас как об одной из моих сестер.

Скай дружески потрепала его по руке:

— Я рада это слышать. — И она подмигнула вельможе.

— Шлюха! — яростный крик и звук пощечины потрясли комнату. Скай и де Гренвилл обернулись на шум. Все смотрели в угол, где лорд Басингстоук возвышался над стоящей на коленях красивой золотоволосой женщиной, прижимавшей руку к щеке. Мужчина был вне себя, лицо стало красным, как его бархатный камзол, вены на шее вздулись, глаза сверкали. Он снова ударил женщину. — Шлюха!

Несколько придворных бросились на помощь даме.

— Боже! — раздался чей-то свистящий шепот. — Да это же леди Бурк, жена ирландца.

Женщина горько плакала. Как она красива, подумала Скай. И, сама не сознавая, что делает, бросилась к ней через толпу. Склонившись, она подала ей руку и помогла подняться.

— Ну вот, дорогая. Завтра найдется что-нибудь другое, о чем можно посплетничать, а об этом забудут, — и ободряюще посмотрела на Констанцу.